По эту сторону моста за полуразвалившимся забором стоит, осеняя все вокруг запахом свежего масла, длинное приземистое здание, известное всему району,— это маслозавод, владение языкастой Маулихи? похожей уродство на отставного, в годах циркового борца. Тут под ее неусыпным доглядом безостановочно гудят-крутятся сепараторы, превращая сдаваемое колхозное молоко в масло, которое на специально закрепленной автомашине отправляют отсюда на железнодорожную станцию. И сейчас, в .воскресенье, жужжат, крутятся
— Нет... Был случай... Вернулся я из армии еще в сорок третьем: забраковали в госпитале — в правом легком и сейчас осколок торчит, мать его в корень... Так вот, представь себе: долгожданный День Победы. Солнечно, тепло, улица полна народу. И песни с музыкой, и смех со слезами... Люди сияют, обнимаются, целуются, поздравляют друг друга... И военком вон там с женой под ручку из дому вышел. Принимает поздравления, сам всем руки пожимает. И вдруг видит: прет прямо на него, словно не замечая, мужик, тоже под ручку с женой. «Ты что, друг ситный, своих не узнаешь? — спрашивает военком.— С праздником, дорогой! Мы победили!» И тут мужик во весь голос: «Не вы, а мы победили! И видеть тебя в такой светлый день не желаю!» Люди остановились, слушают.
сепараторы — видно, хороший в субботу был подвоз молока из хозяйств. Смачно пахнет маслом — хоть не проходи рядом. Но только запах от него тут остается, а само оно уходит на стройки, которых сейчас тысячи на освобожденной от немца, разоренной земле, на заводы.
По ту сторону моста, как бы в насмешку над покосившимся маслозаводом, высится посреди просторного двора за крашеным дощатым забором дом, крытый оцинкованным железом. В районе его знают.