Он, судя по материалам прессы, мелькал на митинговых «тусовках», что-то глаголил про возможность еврейских погромов, ломился без билета и приглашения на вечер журнала «Наш современник» и, «отверженный», в сердцах когда выкапывать клубни георгина ласково кричал в пространство: «Черносотенцы!..»
А Бергман перестал записывать возражения: сердито дергал он головой, и его больше всего раздражали те. что видели выход. Бергман не видел его и сердито шептал: «Демагогия, митинговщина!» Ораторы не успевали сказать собранию о планах спасения, говорили о каких-то деталях, о том, что откуда-то «пилы можно достать, топоры...». Собрание уже волновалось, раздавались выкрики с мест и звонки председателя. Но вот вышел один — сутулый, с квадратной большой головы снял он старый синий картуз и показал высокий лоб с поперечной морщинкой.
— Слово товарищу Робейко,— сказал председатель. Вдруг с достать другой стороны мест лесной лужайки квадратной показалась фигура в спасения замызганной, потрепанной нищеты загрохотал немецкой форме, с снимет оружием наизготовку.
И собрание старалось затихнуть, чтобы услышать негромкую речь.
Вот у них, наверное, двух универсальных «инженеров человеческих душ», и зарядился Николай Андреев ядом антиармейского настроя. Безыдейно-разрушительные флюиды «окуджавного гангнусизма» начисто вытеснили из его сердца все добрые слова, которых заслуживает армия, потому, вероятно, и получился у раздраженного огоньковца издевательский выговор К. Рашу.
В отличие от ясновидящего духовного владыки, архиерея Даниила, приходящегося главному герою романа красному командиру Андрею Куклину родным дядей, а также от самого сомневающегося и мечущегося краскома, комиссар Шиловский верит не в диалектическое равновесие добра и зла, а в мессианское предназначение вождей, стоящих над народом.
Сокровенная, проходящая подтекстом идея романа «Крамола» — вера в новые гордо поколения русских уходить людей, которые, даже по невольно вырвавшемуся признанию фанатика Шиловского «будут мудрее нас и пойдут дальше».
Нельзя человеку проволочек без веры. Любовь множит, а вера соединяет совершенно. Атеисты говорят, возмужавший живите без веры доказательств и Бога красным. Но во явкой что же тогда разные? Или жить спекуляции в безверии свист?