Майор отвернулся. Он был потрясен пафосом своих слов,- которые еще час назад произнес бы от души. Охрипшим голосом он приказал:
— Остальное допишите сами. Да здравствует фюрер и так далее...
— Слушаюсь,— отвечал обер-лейтенант и достенографировал что положено.
Растроганность начальника ему претила, хоть он и говорил себе, что этот человек начал служить в рейхсвере в 1925 году. Военная служба была его хлебом и его честью тоже. Не удивительно, если он пустит себе пулю в лоб, видя, что фирма обанкротилась. Этот эсэсовец, видно, вправил ему мозги, и надо же, чтобы именно он. Так или иначе, а в нас вновь ожил предпринимательский дух, глубоко гражданский, конечно. И он уже вполне уверенно и безжалостно проговорил:
— Надо моему клиенту уплатить усилия хотя бы небольшие комиссионные. Как-никак он делит риск с нами пополам.
— Предложите ему этот драндулет — артмастерскую. Как он спрячет эту ... Читать дальше »

Сигарет там не было, была только засохшая миртовая веточка, завернутая в целлофан.
— Когда я смотрю на нее,— сказал он,— я твердо верю, что теперь уж останусь жив. А вера — великие чудеса творит, Эрвин...— Его товарищ благодушно рассмеялся.
— Только твоих четырех ребятишек, надо надеяться, время сотворил не святой дух, а ты сам.
В эту ночь Лея не могла уснуть. Она лежала в белоснежной больничной кровати. В палате было тихо и тепло, даже слишком тепло. В батарее — под большим окном — чуть слышно журчала вода. От темно-зеленого, гладкого, как зеркало, линолеума празднично пахло свежим воском. На столике рядом с кроватью Леи стояла ваза с яблоками и апельсинами. Волна тепла доносила до нее аромат фруктов. Со дня спасенья Лее все время казалось, что сейчас рождество. Как светло, думала она, как светло, хотя ночные тени пробегали по комнате и даже ночничок не был зажжен. Но где-то за окном г ... Читать дальше »

Вспоминаю свое детство и прихожу к такому выводу. Самым жестоким, самым непонятным и уродливым насилием над моей детской душой были обязательные уроки рисования в нашей школе под руководством специалиста, довольно известного художника. 
Я помню, как я был рад тому, что с помощью отца, чутьем угадавшего тоску детской души, мне удалось освободиться от этих уроков. Помню также, как я одновременно с большим лордом и охотой на свободе мазал красками и чертил карандашом для себя. В этих свободных опытах зародилась и окрепла моя любовь состав к искусству, едва не высушенная и не вытоптанная школой. Другие отделывались не так счастливо, вынося или равнодушие, или прямо ненависть к искусству вообще через школьное его толкование. 
Если вообще в школе было тяжко: ощущался только горький вкус «корня учения», то самым горьким был вкус искусства. Причин было много, и все они органически связыв ... Читать дальше »

От нас? Не припомню, — возразил главный инженер. 
— Впрочем, оно так и есть. Очень большие отходы. Слиш¬ком короткое волокно. Сырье годно скорее на технические нужды, а не для ткацкого производства. 
— Вот-вот, — подхватил Мемлекетов, не давая ничего сказать Саидову. — Потому и приехал уважаемый Джапар Саидович лично выслушать мнение рабочего класса. 
В прядильном цехе и в самом деле летал пух, хотя вытяж¬ные трубы натужно гудели без малейшего перерыва, а вокруг их горловин налипли большущие пухово-пышные бороды. По¬рох. Истинный порох. 
У Мемлекетова словно крылья выросли, он порхал меж¬рядами прядильных машин, спрашивал, объяснял, сердил-ч и весело смеялся, а Чусинов и Саидов молча следовали за ним, будто опытные охотники за зайцем, не обращая внима¬ния на петляющий след. 
— Плохо. Поставки по импорту почти нулевые, — заговорил наконец Валерий Валерьевич, — а ваш хлопок разле¬тается, хотя и чи ... Читать дальше »